Эль, 53 - 25 июля 2007 02:53

[COLOR=violet]Рассказ из журнала Cosmopolitan[/COLOR]

[COLOR=darkblue][B]Они жили долго и счастливо[/B]...[/COLOR]

[COLOR=darkblue][B]ОН.[/B] Он проснулся от того, что подушка была мокрой. Он подумал, что плакал ночью. Этого с ним не было уже очень давно. Он открыл глаза. На улице шел дождь, и в приоткрытое окно попадали капли. Значит, это были вовсе не слезы. Ему стало грустно, будто он лишился чего-то.
Под одеялом было тепло. Накатывающий волнами воздух из окна приятно холодил лицо. Он поплотнее укутался в одеяло и смотрел, как дождь чертит короткие штрихи за окном. Это действовало усыпляюще.
Он уже задремал, как вдруг что-то кольнуло его. Какая-то мысль шмыгнула мышью и исчезла, оставив ощущение противной пустоты. Все еще нежась в теплоте одеяла, особенно приятной оттого, что на улице дождь и холодно, он лениво пытался поймать эту мысль. Только для того, чтобы просто определить ее. Он не предполагал еще, что она будет столь важной, а главное, столь болезненной. Она не давалась. Вместо нее в голову лезло Бог знает что. Он оставил свои попытки и опять отдался пленительному ощущению неги.
Почему-то вспомнилась юность, когда он, вот так же укутавшись в одеяло, ложился возле открытого окна и, ловя на лицо капли дождя, представлял, как сложится его будущая жизнь. В тогдашних мыслях всегда присутствовала некая сладостная горчинка - он ее хорошо помнил. Но совершенно не помнил, с чем это было связано.
Ну да Бог с ней, подумал он, нежась в колыбельном ощущении постели, когда вдруг острое и удивительно сильное предчувствие опасности буквально пронзило его. Со своей привычкой к самодисциплине и умением управлять собой он стремглав вытащил себя из нирваны, отбросил негу и быстро, в режиме тревоги, пробежал по своим ощущениям. Он никогда не смог бы достичь того, чего достиг, без этой своей способности предельно концентрироваться в нужный момент. Да, он легко обнаружил источник этой опасности - ею была та мышка-мысль, что прошмыгнула несколько минут назад. Именно она приходила к нему под утро - время, когда человек наиболее беззащитен перед самим собой, — и заставила плакать во сне.
Впервые за многие-многие годы. Все это, а главное, само содержание мысли стало ему известно буквально в доли секунды. Но он тут же пожалел об этом. Потому что это была смертельно опасная мысль. Конечно, он мог отринуть ее от себя, еще было не поздно. Его воли хватило бы на это.
Но он не захотел этого делать.
В трезвом уме и ясном рассудке, по своему собственному выбору он остался наедине с мыслью, которая способна была сокрушить не только отдельную личность, какой бы сильной она ни была. Она могла сокрушить страну. Нацию. Планету. Галактику. Его никто никогда не любил - вот какой была эта мысль.

[B]ОНА.[/B] Готовясь ко сну, она шла по дому и включала везде свет. Пес, рыжий сеттер, махал хвостом впереди.
Последовательность комнат была фактом непреложным, характер проявить тут было невозможно. Но вот к какому выключателю подойти вначале - предполагало массу вариантов. И пес пользовался ими как хотел. А она безропотно шла за ним. Это было единственное существо в природе, которому она подчинялась.
Так они и шли, собака и хозяйка, длинной чередой комнат, изгоняя темноту из огромного дома, занимающего весь склон холма в Беверли-Хиллз.
Когда они вошли в залу, где висела эта идиотская картина, она загадала. Прошлый раз пес подходил вначале к светильнику у окна и только потом к блоку ламп, освещающих картину. Есть. Пес направился к блоку ламп. Извините, все. Больше этой картины здесь не будет. Как не будет больше в ее жизни и автора этой картины. Но она не виновата. Все претензии, пожалуйста, к псу. Ну какая же он умница, подумала она. Она остановила его, присела, обняла. Пес был недоволен. Он не любил нежности не ко времени. Дел еще было невпроворот. Впереди ожидали несколько спален, еще одна гостиная, бильярдная, комната с баром, комната, в которой любила останавливаться ее ближайшая подруга, разбившаяся в Альпах два года назад, комната, в которую она никогда бы не заходила, если б не нужда со светом, и еще пара-тройка комнат, которым она все никак не могла придумать пользы.
Нет, хватит на сегодня, сказала она псу, Бог с ним, со светом. Пойдем лучше спать.
Конечно, она была у него в подчинении, в этом он никогда не сомневался. Но она женщина, и причем необыкновенная. Чтобы понять это, не обязательно быть человеком. Достаточно быть просто живым существом. И потом сегодня она чем-то очень взволнована. Он это чувствовал. Поэтому он согласно лизнул ее щеку и повернул назад. Это было непоправимой ошибкой. В той части дома нельзя было оставлять темноту.

Они возвращались к ее спальне, и опять его рыжий хвост мотался впереди, а она все не могла отойти от событий 30-минутной, не больше, давности.
Она ехала домой от автора этой картины. Кстати, совершенно непонятно, почему она такая дорогая. И почему так дорого все, что выходит из-под его кисти. Конечно, он культовая фигура, национальное достояние, личный друг Президентов и вообще выдающаяся личность, божественно сложен, великолепный любовник - со всем этим она готова была согласиться, но вот картины его ей все равно не нравились. Так вот, она ехала домой, потому что предпочитала спать одна. Предпочитала, в ее случае, с ее характером и волей, означало только одно - она всегда спала одна. Даже когда, будучи бесприданницей, почище, чем у Островского, выходила замуж за владельца этого дома, а также около дюжины домов в разных частях света и бизнеса, истинного размера которого она не знает до сих пор, но, главное, человека, который ее увлек, сильно, почти без оглядки, - даже тогда она не спала с ним ночью. Или то бесконечно малое, что оставалось от ночи после их страсти. Она все равно должна была уйти к себе

• 
• 
•